Когда я учился в школе, у нас преподавали две учительницы, две сёстры-близняшки — Раиса Ивановна и Нина Ивановна.
Раису Ивановну ученики обожали. Она была учительницей литературы, да и сама старалась походить на героиню какого-нибудь романа 19 века — вся возвышенно-воздушная. Красивые причёски, нежные наряды, никаких брюк и строгих юбок, только платья с рюшечками и оборочками.
На своих уроках Раиса Ивановна часто отклонялась от школьной программы, читала стихи Цветаевой, Мандельштама и Эдуарда Асадова, редко проверяла домашние задания, а если вызывала ученика к доске, то помогала ему, подсказывая правильный ответ. Я не помню случая, чтобы Раиса Ивановна поставила кому-нибудь двойку. Просто «золото», а не учительница.
Нина Ивановна была полной противоположностью своей сестры. Даже внешне: строгие костюмы тёмных тонов, волосы на затылке собраны в пучок. Прохаживаясь между партами с линейкой, она вдалбливала в нас тангенсы и котангенсы. Да, забыл сказать, что Нина Ивановна преподавала математику. Выкладываясь на уроках по полной программе, она требовала такого же отношения от школьников к своему предмету. Получить отличную оценку по математике было очень сложно. Ученики пачками оставались после занятий исправлять двойки, полученные на уроке. Не учительница, а мегера, одним словом.
Только много лет спустя я понял, как сильно ошибался в сёстрах-учительницах. По-настоящему доброй была именно Нина Ивановна — она желала нам Добра. Хотела, чтобы мы выросли знающими и ответственными людьми. А её сестра была просто добренькой. Ей было на нас, в сущности, наплевать. На своих уроках она красовалась собой.
Добрая и добренькая — слова однокоренные, но какой у них разный смысл.